Сегодня гость нашей рубрики — Юрий Биктуганов, министр общего и профессионального образования Свердловской области

— За время вашей службы в Министерстве общего и профессионального образования Свердловской области сменилось три федеральных министра просвещения. В каком случае адаптация к новому руководству прошла легче и почему?

— Вопрос интересный, я над этим раньше не задумывался. Я ведь пришёл из директоров, поэтому для меня кроме успешного освоения ребёнком учебной программы всегда важными были такие вещи, как комфорт, безопасность детей, условия, обеспечивающие личностный рост. И поскольку в целом базовые элементы в государственной образовательной политике не менялись, то я смены руководства и не замечал особенно. В каждый период были, конечно, свои приоритеты. При Андрее Александровиче Фурсенко, когда я начинал работать в должности министра, в школе шло внедрение информационных технологий, надо было создавать классы информатики, и мы это делали. Потом пришёл Дмитрий Викторович Ливанов, в это время начиналась реализация мощного федерального проекта — строительство детских садов, менялась содержательная часть некоторых предметов. Но всё это укладывалось в понятную концепцию, всё было в рамках отраслевого закона об образовании. Шла поддержка общего, профессионального образования, благодаря чему мы создали в Свердловской области уникальный Межрегиональный центр компетенций по восьми компетенциям. Сейчас, в условиях разделения двух министерств, во главе угла по-прежнему остаётся ребёнок. Это и развитие технического творчества, и новые национальные проекты, которые мы реализовываем, где Минобрнауки, Министерством просвещения чётко определены задачи, — мы видим, во имя чего это делается: для получения ребёнком качественного образования. На это же направлена и новая система учительского роста, новые модели аттестации педагога.

— В ноябре СМИ пестрели заголовками типа «Российские учителя математики провалили тестирование по математике», преподаватели других предметов тоже не блеснули знаниями. Как прокомментируете?

— Апробацию новой модели аттестации педагога мы провели ещё в прошлом году. Большой её плюс в том, что только сам педагог видит, в чём у него дефицит предметных знаний, методики преподавания, поэтому получается объективная картина. Выявив слабые места с помощью единых федеральных измерительных материалов, мы уже имеем представление о том, что нам необходимо предпринять, в каком направлении действовать.

Тестирование позволило Свердловской области выйти на нашу, региональную модель подготовки кадров. Мы создали педагогический кластер: на областном августовском педагогическом совещании работников образования было подписано соглашение между нашим министерством, УрГПУ , Институтом развития образования, РГППУ, Областной ассоциацией педагогических колледжей, Профсоюзом работников народного образования и науки Российской Федерации. Это позволит выстроить систему повышения квалификации педагогов, кроме того, развить систему наставничества, так как методика сама по себе уже готовит технологов, способных выявить и оценить системные пробелы в знаниях учителей.

Сегодня мы в 17 муниципалитетах создали педагогические классы. Там будут учиться дети, заинтересованные в получении профессии педагога. Мы будем сопровождать этих ребят, давать им целевое направление, затем заключать договор целевой подготовки со студентом, поступившим в вуз. Будем поддерживать глав муниципальных образований, выделяя им средства на расходные полномочия, причём не только на целевое обучение, что обеспечит муниципалитеты педагогическими кадрами, но и позволит учителям проходить стажировку в лучших практиках Российской Федерации, Свердловской области, зарубежных. Таким образом, я думаю, мы удовлетворим запрос общества и власти на качественное образование.

— Креативность, транспарентность, толерантность и тому подобная пропедевтика чаще всего встречается в текстах, исходящих от системы образования. Не потому ли в молодёжных субкультурах преобладают англоязычные названия, а дети на конкурсах редко поют по-русски? При этом школьный курс иняза оставляет весьма слабый след в образовании детей. Что не так?

— Вы правильно оцениваете ситуацию с интеграцией иностранных слов в нашу речь. А ведь у нас очень богатый язык, в нём великое множество слов, которыми можно ясно, чётко и образно выразить свою мысль или описать понятие. Смесь французского с нижегородским это не признак культуры, скорее, наоборот, это с головой выдаёт человека малообразованного, не обладающего достаточным знанием иностранного языка, в мелком стремлении блеснуть — уместно, не уместно — якобы эрудицией.

С другой стороны, мы не изолированы от мира, и существует потребность в изучении иностранных языков. Не хочу давать оценку, потому что в разных школах по-разному, но в целом, к сожалению, пока в этой сфере не всё хорошо — и дефицит преподавателей, и недостаточная разговорная практика. Методики преподавания, скорее всего, придётся менять.

Но зато мы можем похвастаться успехами во владении родным языком, русским. Я имею в виду свердловских школьников. Недавно мы приглашали в министерство трёх ребят, учеников гимназий из г. Лесного — их сочинения были отобраны в числе пяти лучших из более 800 сочинений школьников Российской Федерации. Разве не приятно?

— Школе вернули воспитательные функции, одновременно культивируя права ребёнка. Воспитывать получается?

— Проблема существует, и серьёзная. В 1992 году был принят закон об образовании, из которого вообще исключили воспитание. Образовался перекос. Но традиции нашего советского образования оказались сильны, и учителя как воспитывали, так и продолжали воспитывать. В этот период я был директором школы. Невзирая ни на что, мы проводили коммунарские сборы, занимались техническим творчеством, взяли четыре гектара земли, выращивали овощи, на вырученные от продажи урожая деньги возили детей по городам-героям России. Тогда в Свердловской области был реализован регионально-национальный компонент по трём составляющим образованности, где одна из составляющих — ценностная: ценность жизни, семьи. Помните, рисовали родословную свою? И если в стране не было идеологии тогда, то у нас в Свердловской области она была — через малую родину, через семью, то есть, изучая культуру, традиции предков, историю рода, мы заменили идеологию, которая была раньше, на другую. Пустоты не должно быть.

К сожалению, действительность наша сильно изменилась: другие дети, другое общество, другой менталитет, другие родители. Другие ценности — насаждаются извне, от семьи идут: выросло «рыночное» поколение. Образованию плакаться не надо, учителям надо быть готовым к этим изменениям. Вопрос воспитания для нас очень важен. Информационное поле, Интернет работают, к сожалению, против тех нравственных принципов, которые раньше естественным образом формировались в семье, в обществе, в школе, в группах детей. Очень трудно сегодня научить ребёнка противостоять внешним факторам, самому в своём сознании укрепиться в том, что хорошо, что плохо, понять свою ответственность за поступки — там, где начинаются права другого человека, твои заканчиваются. Мы даже рекомендуем классным руководителям общаться с детьми в социальных сетях. Ведь утрачены сегодня те возможности узнать ребёнка, что были раньше: если раньше было видно, кто с кем общается, кто с кем дружит, то сейчас они в гаджетах, и мы не знаем, с кем и о чём они говорят, что ему навязывают. Непросто учителю войти в ту среду, но есть в наших муниципалитетах примеры создания в сети с помощью старшеклассников групп с положительным общением, и мы рекомендовали этот опыт начальникам управлений образования. Если не перехватить инициативу, мы будем терять детей, как показывают события в Перми, Улан-Удэ, в Керчи.

— Как вы думаете, в семье «физическое растолкование» допустимо? Может быть, подзатыльник иногда и вылечил бы от дури?

— Закон запрещает, и, я уверен, домашнее насилие ни к чему хорошему не приводит. Мы видим этих ребят — приходят с синяками, подавленные, и такое совсем не редкость. Когда ребёнок, которого бьют, вырастет, как вы считаете, куда он денет накопленную обиду, агрессию? Перенесёт на окружающих, тех, кто слабее, на своих детей. В первую очередь надо ребёнка любить, просто любить, и тогда рука не поднимется его ударить.

— У вас две дочери, если бы у вас в своё время был выбор: отдать их в обычную школу или в гимназию для девочек, как бы вы поступили, и почему?

— У нас в своё время был выбор — отдать их в обычную школу или в школу с углублённым изучением предметов. Папа — директор, мама — учитель. Но мы не гнались за престижем или за отличными отметками. Для нас было важно, чтобы они учились в школе, где учителя любят детей, где они смогут заниматься делом, которое им по душе, — спортом, какими-то творческими вещами.

Я очень благодарен своим детям за то, что они не огорчали нас ничем. Старшей сейчас 35, младшей 30. Нам было некогда ими заниматься — целый день на работе. А они — на уроках, в музыкальной школе, спорт, кружки. Зато вечером — семейное общение. Рассказывал дочкам о своих предках, об отце. Когда я сам был ребёнком, мой отец нам перед сном у печки рассказывал о своём отце, о дедушке. А рассказать было что. Нас, детей, эти рассказы поглощали целиком, мы слушали с интересом, просили ещё что-нибудь рассказать. И в нашей семье я сохранил эту культуру передачи семейной истории. Ещё читали книжки, обсуждали прочитанное, делились впечатлениями. Когда девчонки были совсем маленькие, мы сочиняли для них сказки.

Младшая закончила школу с золотой медалью, поступила в УПИ, по окончании у неё был один из лучших дипломов, работала в металлургии, по специальности, сейчас работает мамой. Старшая получила философское образование, как и мы, стала преподавателем.

— На открытом уроке, на форуме «Проектория», Путин рассказал российским школьникам, что математикой заинтересовался только в восьмом классе и только потому, что в их школу пришёл другой учитель. В вашей жизни был такой учитель?

— Да, это был учитель физики. Когда я был ещё пятиклассником, а физику начинают учить с седьмого класса, мне было любопытно, и я заглядывал в класс — что за приборы там стоят? Учитель заметил мой интерес, стал приглашать, показывал всё, я вместе с ним с большим удовольствием готовил для старшеклассников приборы для проведения лабораторных работ. Так Захар Григорьевич увлёк меня своим предметом. Хотя я занимался математикой, даже поступал на математический факультет. Там и там пятёрки были, в олимпиадах участвовал. Бывший директор школы Михаил Григорьевич Катырев вёл у нас математику и многому нас научил. Математика это такой интересный сам по себе предмет: системность, чёткая последовательность действий, логика — всё это к тому же сильно пригождается в жизни. Когда поступал на математический факультет, сдавал экзамены, а тут же и физики сидят... В общем, увели они меня в лабораторию, я попал в свою стихию, перевёл документы на физический и не жалею.

— В итоге стали министром. Расскажите, как стать министром?

— Не знаю. Не думал, не мечтал, не стремился. Так получилось.

— Какую оценку вы бы поставили деятельности своего министерства?

— Думаю, что оценку должен ставить не я. Пусть оценивают дети, родители, общество. Хотя могу сказать, что в системе образования сделано очень много. Те задачи, которые ставит перед нами Губернатор Свердловской области, мы выполняем. Мы сегодня даём возможность реализоваться каждому учителю, каждому ребёнку, каждой школе. Огромное количество мероприятий конкурсной системы, поддержка финансовая, целевое, эффективное расходование средств, которое и обеспечивает нам эту возможность. Конечно, сделано далеко не всё. С большим трудом восстанавливаем техническое направление в школе. Когда начинали работать, было всего шесть станций юных техников, сегодня шестьдесят. Открыли два панториума. Инициируем в школах инновационные образовательные программы. Делаем всё, чтобы учителя имели возможность повышать свою квалификацию. Да, невелика пока зарплата учителя, слабая материально-техническая база образовательных организаций. Я это понимаю. Понимаю проблемы директоров, потому что сам был директором. Знаю о проблемах учителей и детей. К сожалению, мало сегодня педагогов, готовых работать с современными детьми. Это серьёзнейшая проблема. Поэтому мы и подключаем все возможные меры государственной поддержки — например, систему грантов. Поддерживаем негосударственную систему дошкольного образования, потому что альтернатива должна быть. Поддерживаем негосударственные школы, контролируя, конечно же, выполнение Федерального государственного образовательного стандарта. Существует программа развития образования Свердловской области, где учтены все эти ключевые моменты. Конечно, всего в стандартах и программах не предусмотришь. Огромную роль играет человеческий фактор. Я болезненно переживаю такие случаи, когда ребёнок вместо пользы и удовольствия от физических упражнений падает в обморок и одна мысль о том, что ему нужно пробежать какую-то дистанцию, вызывает у него отвращение. Как помочь ребёнку в этой ситуации?

В целом система образования свердловской области устойчива, по количеству призёров в олимпиадах мы в ТОП-10 регионов.

При всём при этом оценки всегда субъективны — от своего ребёнка: состоялся ребёнок, может сказать спасибо системе образования, не состоялся — образование виновато. Знаете, я соглашусь, ведь большую часть жизни ребёнок находится в образовательной среде.

— Ваше отношение к Ельцин-Центру в образовательном плане.

— Хочет человек прикоснуться к той исторической эпохе — у него есть такая возможность. Мы используем Ельцин-Центр по другому назначению — открыли на этих площадях детский технопарк. Кванториум, по шести компетенциям. Дети занимаются там техническим творчеством, чтобы определиться в будущей своей профессии.

— Расскажите о своём самом большом достижении.

— Мои достижения... Это преодоление задач, которые казались немыслимыми. Строительство детских садов. 341 здание построено или реконструировано. 89 тысяч мест введено с 2010 года. Когда на площади де Геннина — Татищева шли митинги и сотни возмущённых родителей требовали или мест в детских садах, или компенсации, а ты стоял и защищал свою позицию, думаете, было легко? Ходил с громкоговорителем, убеждая родительскую общественность, что всё будет. Теперь всё это есть. Это, конечно, не лично моя заслуга. Это воля Губернатора. Это финансовые ресурсы. Это главы муниципалитетов. Эта совместная работа и дала такой результат.

На каждом этапе работы было что-то своё. Когда был директором школы, построили новую школу. В переходный период от одного экономического уклада к другому, когда строились в лучшем случае магазины, но не школы, мы построили школу. В те же 90-е годы, когда я был уже начальником управления образования, построили новую школу в городе. То есть немыслимые вещи. Это было требование родителей. Расселить жителей, освободить площадку, обеспечить стройматериалы, возвести здание и сдать в эксплуатацию — через всё это нужно было пройти. Разговаривали с каждым жильцом, искали родственников на Украине, чтобы оформить документы.

Когда работал в управлении образования, было время, когда нечем было кормить детей. Детские сады закрывались, но удалось сохранить все здания, ни одно не было передано коммерческой структуре!

— Бывали моменты, когда опускались руки и вас покидала вера в правильности или нужности того, что вы делаете?

— Вот это нет. Потому что я знал — если хоть одним словом или своим видом дам понять, что это не получится, что это невозможно, то моё настроение тут же распространится вокруг меня, и дело будет обречено на провал. Я понимал свою ответственность и не мог такого допустить. Зная, что будет трудно, но это надо сделать во благо детей, а значит — надо вселить веру в людей в то, что вам вместе предстоит сделать. Я до сих пор с большой теплотой встречаюсь с людьми, с кем вместе приходилось работать. Надеюсь, они ко мне испытывают такие же чувства.

— Профессия всегда в той или иной степени накладывает отпечаток на личность. Вы за собой замечали профессиональную деформацию?

— Со стороны, конечно, виднее, но сам не замечал. Думаю, что мне удалось этого избежать благодаря постоянному самообразованию. Всегда ставил перед собой новые цели и стремился к их достижению. Решил защитить кандидатскую диссертацию, получилось не сразу по некоторым обстоятельствам. Уже когда в Екатеринбург переехал, здесь мои же университетские преподаватели помогли, консультировали. Пришлось вплотную заниматься французским языком, чтобы сдать кандидатский минимум. В школьном аттестате в графе «иняз» прочерк — в нашей сельской школе не было учителя. Французский начал учить уже в университете, теперь могу объясниться на бытовом уровне. Зато ещё на двух языках говорю свободно — это русский и мой родной марийский. В итоге кандидатскую защитил. Когда постоянно к чему-то стремишься, находишься в движении, это помогает не закоснеть. Мне скоро 60 лет, и как-то так получилось, что я всю жизнь общался с людьми, которые давали мне пример к росту, самосовершенствованию. Видя, чего они достигли, я думал: а почему я не смогу? И запускался какой-то внутренний мобилизационный процесс.

— Ваши любимые книги, фильмы, что по телевизору смотрите?

— Телевизор почти не смотрю, разве что новости. Любимый литературный жанр — фантастика, а вот фантастические фильмы терпеть не могу. Люблю старое кино, такие фильмы, например, как «Тени исчезают в полдень», «А зори здесь тихие», которые возбуждают чувства, заставляют сопереживать героям. Современную чернуху категорически не приемлю. Согласен с Темиркановым, которого процитировал Президент на своей пресс-конференции, что искусство должно возвышать, а не потакать низменному в человеке.

— Как часто вы бываете в театре?

— Постоянно. Если есть возможность, не отказываю себе в удовольствии. Очень люблю музкомедию нашу, оперный театр, театр драмы. Когда учился в институте, мы всей группой иногда вместо занятий шли на спектакль, сбегали.

— Чем ещё интересуетесь?

— Ничем особенным. Люблю проводить время с семьёй. У нас есть дачный участок: теплица, грядки. Сами всё для себя выращиваем. Ездим туда все вместе — с дочерьми, внучкой. Правда, ездить приходится далеко, за 200 километров, но стараемся выкраивать для этого время. Приезжаем, что-то там делаем, потом садимся в машину, едем обратно... Вот такой вот семейный отдых.

— Когда вы в последний раз принимали участие в спортивном соревновании?

— В спортивных соревнованиях, массовых, в последний раз участвовал этой осенью — в «Кроссе Нации», на лыжах бегал в «Лыжне России». А так у меня есть принцип — каждый день стараюсь проходить два-три километра, чтобы выгрузиться, поразмышлять, особенно перед сном. А в выходные — пять-шесть километров ходьбы. Не спорт конечно, ближе к здоровому образу жизни...

— Часто слышишь, что в жизни нужно попробовать всё. Чего вы ещё не пробовали, но очень хочется?

— Трудный вопрос. Очень хочется? Очень хочется подняться высоко в горы, почувствовать эту головокружительную высоту, посмотреть на мир сверху.

— Что-то изменилось в вашей жизни или мировоззрении за последние 5-6 лет?

— Да нет. Ценности, которые сформировались ещё в детстве, они сохранились. Кардинально ничего не меняется, так, небольшие колебания под воздействием внешних обстоятельств.

— Сформулируйте ваше отношение к жизни в пяти словах.

— Любить, уважать, ценить, поддержать, не навредить.

— Публичные мероприятия — часть вашей работы. Участие в каких из них доставляет вам удовольствие?

— Это те мероприятия, когда видишь результат труда детей. Подведение итогов конкурсов, когда ты видишь в глазах ребёнка гордость за личное достижение. Хочется ребёнка ещё раз поддержать, сказать, какой же ты молодец, это твой труд, это твоё достижение.

— От чего вам с сожалением приходится отказываться в связи со статусом?

— Нет такого, от чего мне пришлось бы отказаться. Я открыт, как жил раньше, так и теперь живу.

— А как часто ходите в магазины?

— Постоянно. И мясо, и рыбу умею выбирать. И готовить умею, моё коронное блюдо — борщ.

— В вашей жизни были переломные моменты?

— Могли быть, но я их не допускал. Например, были предложения пойти в бизнес. Не сомневаюсь, что у меня это получилось бы. Но я оставался верен своей природе.

— Что мешает вам жить, а что помогает?

— Что мешает? Мы сами себе создаём сложности. А помогает тот круг людей, с которыми тебе приходится взаимодействовать. Как ты к людям относишься, так и они к тебе будут относиться. Не все, конечно, но это исключение в пределах погрешности. У меня, например, сохранились великолепные дружеские отношения с моими однокурсниками, мы познакомились, когда нам было 16 лет, и до сих пор дружим, семьями.

— Юрий Иванович, мечты сбываются?

— Мечты — сбываются!