На окружном конкурсе профессионального мастерства педагогов-психологов Северного управленческого округа победу с максимальным баллом – 120 из 120 возможных – одержала педагог-психолог школы № 5 Ольга Александровна АРЖАХОВСКАЯ.
Участие в конкурсе приняли более 30 специалистов. Целью профессиональных состязаний была активизация творческого потенциала педагогов-психологов, немаловажным аспектом стал и обмен опытом.
Чем важна работа педагога-психолога и почему необходимо повышать уровень профессионального мастерства? Какие проблемы есть у современных детей? Что должны предпринять взрослые, чтобы дети стали достойными членами общества? Обо всём этом – в нашем интервью.
– Ольга Александровна, как проводится конкурс психологов?
– В связи с пандемией и введёнными ограничительными мерами конкурс проводился в дистанционном режиме. Участникам нужно было написать эссе на одну из предложенных тем, я писала на тему «Как я применяю психологические знания в моей личной и профессиональной жизни». Также нужно было предоставить авторскую программу, либо программу тренинга, разработанные педагогом-психологом.
Я представляла программу по работе с детьми, которые имеют ограниченные возможности здоровья. Эта программа была разработана для детей начального звена. Она очень актуальна, поскольку именно в работе с детьми начального звена (1–4-е классы) важно успеть скорректировать, помочь ребёнку, чтобы сложности и проблемы не копились при дальнейшем обучении. В 6–7-х классах сложности и трудности в развитии и обучении ребёнка преодолеваются всё тяжелее и тяжелее. Поэтому чем раньше мы выявляем проблему у ребёнка, чем раньше мы начинаем с ним работать, тем лучшего результата можно добиться.
– Программа рассчитана на ребёнка, который имеет трудности со здоровьем и приходит учиться в обычную школу?
– Именно так. Программа рассчитана на учебный год и предполагает индивидуальные занятия с ребёнком. Часто бывает, что ребёнок, который имеет ограниченные возможности здоровья, учится в классе, где общеобразовательная программа. С этим ребёнком либо нужно заниматься, либо отслеживать динамику его развития.
– Немаловажно здесь, чтобы дети в классе приняли его…
– Дети бывают разными и относятся друг к другу по-разному. В классах у нас есть такие дети, которые по заключению психолого-медико-педагогических комиссий имеют статус ОВЗ – ограниченные возможности здоровья. Родители имеют право выбирать, где будет обучаться ребёнок. Если родитель выбирает оставить ребёнка учиться в классе с общеобразовательной программой, то это будет так.
– В последние годы об инклюзивном образовании говорят немало. Есть разные заболевания. У ребёнка, например, могут быть проблемы с опорно-двигательным аппаратом, и он без проблем осваивает учебную программу, а у другого – ментальная инвалидность, и обучение ему даётся с трудом.
– Здесь дело за решением комиссии. Если комиссия решает, что у ребёнка имеются ограниченные возможности здоровья, то она прописывает и по какой программе он должен учиться. Как правило, детям, у которых ограниченные возможности здоровья связаны с какими-то, например, неврологическими процессами и нарушениями, прописывают адаптированную образовательную программу. Они обучаются с другими требованиями.
– Получается, что такой ребёнок может посещать обычную школу, а педагоги с ним работают индивидуально?
– Да. Бывает и так, что по заключению комиссии ребёнок обучается в коррекционной школе.
– А правильно, что родителям предоставлено право выбора, где будет обучаться их ребёнок? Не секрет, что родители порой просто не в силах смириться с тем, что их малыш отличается от других детей, не будет таким, как большинство детей. Может быть такое, что родители устанавливают для своего ребёнка планку слишком высоко, вместо того чтобы учесть его реальные возможности?
– Такое характерно не только для родителей детей с ограниченными возможностями здоровья. Родителям вообще сложно принять какие-то проблемы в отношениях с детьми. Им сложно принять, что ребёнок немного не такой, как другие. Честь и хвала таким родителям, которые это понимают и вовремя что-то делают для своих детей. Может, повторюсь, но чем раньше начинаешь корректировать какие-либо сложности в здоровье или поведении ребёнка, тем большего можно добиться.
Сложности у ребят бывают разные. В мой кабинет приходят не только дети с ограниченными возможностями здоровья, приходят и родители со сложностями в отношениях с детьми. Приходят дети, у которых не складываются взаимоотношения в коллективе. Приходят дети, у которых есть суицидальные мысли, или, не дай бог, уже совершавшие попытки суицида и так далее.
Не все приходят. Это ведь очень сложно – прийти к психологу. Для этого нужно переступить некий порог, признать проблему, начать разговаривать о чём-то очень личном. А мы все не любим выносить какие-то личные или семейные сложности постороннему человеку.
Но когда ребёнок справляется с собой, тем более когда он приходит вместе с родителями, – это хорошо. Взгляд со стороны часто помогает. Достаточно бывает, когда ребёнок и его родители приходят в этот кабинет, высказались и поняли друг друга. В обычной жизни мы всегда куда-то спешим, родителям всегда некогда, а дети думают, что их не понимают. Здесь же они останавливаются на некоторое время и начинают понимать друг друга, у них открываются глаза. Иногда нужно чуть-чуть где-то подсказать, задеть какую-нибудь важную «ниточку», на которую, может быть, и внимания не обращали.
– То есть появление педагогов-психологов в школах – это большой плюс, ведь раньше таких специалистов в школах не было?
– Считаю, что одного психолога на такую школу, как, например, наша, где более 800 детей, недостаточно. Критически недостаточно. Это огромный объём работы. Если мы хотим, чтобы психологи работали эффективно, то в такой школе, как наша, должны быть три-четыре психолога. Бытует мнение, что психологи «ничего не делают», а на самом деле мы ничего не успеваем. И приходится делать нелёгкий выбор – а что сейчас важнее, с кем поработать нужно именно сейчас, в этот момент. На каждого ребёнка психолог должен в среднем потратить 30-40 минут, а то и час. Нельзя ведь добиться доверия ребёнка, а потом через, допустим, 20 минут сказать ему, что время сеанса кончилось, это просто невозможно. Иногда нужно, чтобы ребёнок несколько раз пришёл к психологу. А если он находится в острой стрессовой ситуации, ему очень тяжело, то с ним нужно быть рядом, пока не настанет внутреннее душевное спокойствие.
– Какие проблемы есть у современных детей? Или проблема отцов и детей вечная?
– Проблема «отцы и дети», конечно, вечная. Но в наш век всё быстро меняется и обновляется, и разрыв между поколениями становится всё больше.
В моём детстве не было сотовых телефонов, компьютеров, планшетов и интернета. Для нас было счастьем посмотреть в воскресенье мультфильмы. А сейчас у детей есть большие возможности – они могут смотреть мультфильмы по детскому каналу на телевидении, могут сделать это с помощью планшета, поиграть во что угодно на телефоне или компьютере.
В детей вливается огромный поток информации, происходит переизбыток, перенасыщение. А дети не умеют фильтровать, что им из этого нужно, а что не нужно.
Часто наблюдаю картину, что дети не разговаривают между собой, знают друг друга только по имени. Но в интернете эти же дети могут часами переписываться.
– Как нам, родителям, противостоять интернет-злу?
– Это самое сложное. Считаю, что это должно регулироваться на государственном уровне. Но и от нас, родителей, очень многое зависит, с нас всё начинается. Первый взрослый, который даёт ребёнку в руки телефон, – родитель. Нам нужно контролировать, где наш ребёнок находится, чем занимается, в каком социуме живёт. Есть такие родители, которые запрещают своим детям телефон, компьютер, интернет. С одной стороны, они правы. Но, с другой стороны, ребёнок может почувствовать себя изгоем. Он приходит в школу, а тут на перемене все с телефонами. У детей же свои ценности и смыслы. Дети могут быть жестокими, часто в своей среде они оценивают друг друга по материальным благам – одежда красивее, телефон навороченнее и т.д.
Родители играют самую большую роль и регулируют всё, что происходит с их ребёнком. Уже придуманы программы, которые контролируют доступ детей к интернет-сайтам. Но надо найти баланс, чтобы ребёнок не чувствовал себя изгоем. Родители в первую очередь должны подавать пример и учить ребёнка, как правильно всем этим пользоваться. Когда же родитель просто даёт доступ к компьютеру, телефону и интернету, руководствуясь мыслью «не приставай ко мне», это не есть хорошо и влечёт за собой сложности. У ребёнка может сформироваться зависимость, он начинает сильно нервничать, если у него забрать тот же телефон. Не будем отрицать и того факта, что мы, взрослые, тоже попали в зависимость от современных гаджетов. И здесь очень важны внутренний фильтр и самоконтроль, должна быть определённая работа над собой.
– Здесь есть определённая угроза. Если родитель даёт ребёнку неограниченный доступ к телефону, просто чтобы тот не приставал или не мешал, то, когда ребёнку исполнится 14-16 лет и у него возникнут проблемы, контакт между ребёнком и родителем может быть полностью утрачен…
– Контакт теряется практически навсегда. Очень сложно потом начать хотя бы просто разговаривать. А потом мы делаем открытия, когда приходим в этот кабинет. Не раз доводилось слышать, что родители и не знали определённых вещей про своих детей. Потому что надо было думать и знать, когда ребёнку было 5-6 лет.
Воспитание – это такая система, когда ты должен нести ответственность за своего ребёнка. Ты, родитель, на 120% отвечаешь за то, что происходит с твоим ребёнком. И не надо на кого-либо перекладывать эту ответственность.
– На какие признаки родителю надо обращать внимание? Когда надо бить во все колокола?
– В разных возрастах – по-разному. Если мы говорим о сложностях с обучением, то надо обращать внимание уже с рождения. Когда ребёнок рождается, надо пройти обследование, тем более если были какие-то сложности при родах, родовые травмы. В таком возрасте можно колоссальную работу сделать.
Когда ребёнок приходит в детский сад, первые полгода он адаптируется. Он может плакать, нервничать, могут быть поведенческие сложности. Потом надо обращать внимание, как ребёнок общается со сверстниками. Если он ни с кем не дружит, не общается, держится в стороне, нужно задавать вопросы педагогам и психологам.
Если ребёнок нервничает, переживает, кричит, не хочет идти в детский сад, то надо разбираться. У меня была такая история, когда девочка плакала и говорила, что не пойдёт в садик, ей там плохо. Мы в течение двух недель пытались понять, что происходит с ребёнком, пока в один момент не услышали фразу от бабушки: «Пойдём из этого ужаса». То есть утром папа или мама приводят ребёнка в детский сад и оставляют в «ужасе». А бабушка-спасительница приходит вечером и из «ужаса» забирает. Поговорили с бабушкой – и уже через два дня девочка пришла в садик спокойная, она играла, кушала, гуляла, и проблема была снята. Родителям всегда надо контролировать то, что они (или другие люди) говорят ребёнку. В маленьком возрасте любое слово родителей для малыша имеет огромное значение: мама плачет – для ребёнка это катастрофа, трагедия. Ребёнку надо объяснять, что эмоции могут быть разные.
Если ребёнок в старшей или подготовительной группе детского сада имеет логопедические проблемы, надо обращаться к специалисту. Лучше это делать в старшей группе, в 4-5 лет, тогда эти трудности до школы можно скорректировать. Если же ребёнок в два года не разговаривает, надо обращаться к неврологу, логопеду. Понятно, что в небольших городах не всегда можно найти нужного специалиста, но мы же понимаем, что ребёнок – наша главная ценность, мы родили его, чтобы он жил и развивался, поэтому надо найти возможность проблему решить.
Когда ребёнок поступает в школу, то в первой четверти психологи, педагоги наблюдают за детьми, мы даём им время адаптироваться. В конце первой четверти – начале второй делаем диагностику готовности ребёнка к обучению. Если у него
есть логопедические сложности, то с этим нужно работать. Если ребёнок не привыкает к школе, плачет и говорит, что не хочет туда ходить, возникают неврологические проблемы вроде тика или энуреза, то это сигнал, что что-то пошло не так. И это повод задать вопросы специалистам.
Диагностика помогает определить, насколько у ребёнка развита моторика. Если при поступлении в школу она не развита, у ребёнка могут возникнуть сложности при копировании, ему будет трудно освоить написание букв. Если ребёнок не умеет слушать, слышать и выполнять инструкции, то это тоже тревожный звоночек.
Поэтому очень важно как можно раньше выявить проблемы и скорректировать их. Когда ребёнок приходит в школу, я провожу диагностику и выявляю тех детей, которые на момент поступления в школу имеют низкий уровень готовности. Проговариваем, какая нужна помощь ребятам с педагогами. Приглашаем родителей и вместе с ними делаем выводы. После первого класса мы можем рекомендовать родителям пройти с ребёнком психолого-медико-педагогическую комиссию. Комиссия может предложить программу, по которой надо будет работать с ребёнком. Важна и преемственность, когда психологи, наблюдающие детей в детском саду, передают свои наработки школьным психологам.
– У детей постарше свои трудности?
– В подростковом возрасте свои проблемы: родители не понимают, любовные переживания. Детям в этом возрасте очень важно, чтобы рядом был друг. Если родитель сможет в этот момент забыть, что он родитель, а поймёт, что нужно разговаривать на равных, по душам, неважно даже о чём – можно говорить о чём угодно, делать что-то вместе, то контакт не прервётся. Не надо спешить отвергать то, чем интересуется подросток. Например, сейчас дети слушают Моргенштерна…
– Так и думала, что это имя обязательно должно прозвучать…
– Если он есть, не будем же мы это отрицать, куда же его девать. Мы не можем говорить однозначно, что это ерунда, ребёнок же всё равно будет слушать такую музыку. Надо искать выход. Вот мы с моим сыном слушаем по очереди песни – которые нравятся ему и те, которые нравятся мне. И приходим к выводу, что ритмы, которые нравятся подросткам разных поколений, остались прежними, а вот смысл меняется. Я попросила рассказать, о чём же песня Моргенштерна, в чем её смысл. Запрещать нельзя. Надо пытаться привить ребёнку критическое мышление, чтобы он сам учился делать выводы, мыслить критично.
– Моргенштерн и подобные ему опасны не тем даже, что поют, а тем, что пропагандируют, что можно быть знаменитым, оставаясь при этом необразованным человеком.
– Здесь важно объяснить, что всё-таки любой исполнитель – это прежде всего шоу, за каждым стоит легенда для публики. А вот какой он на самом деле? Можно ли верить этим легендам? Детям надо говорить, что нельзя принимать на веру всё, что им преподносят современные телевидение и интернет. Нельзя верить всему, что мы видим и слышим.
– И это нас напрямую приводит к тому, что детей через тот же интернет пытаются втянуть, например, в незаконные уличные протесты. Есть и ещё более опасные вещи – вербовка в террористические организации, группы, склоняющие к самоубийству.
– Это страшно. И эти группы никуда не исчезают. Они переименовываются, в чём-то меняют подходы, но никуда не уходят. Мне приходилось с ребятами из этих групп работать. Приходилось работать и с детьми, которые думали о том, чтобы изготовить взрывчатку.
– Откуда берутся такие молодые люди, как в Казани?
– С точки зрения психологии если говорить об этом, то ведь он учился в этой школе, значит, что-то в этой школе, скорее всего, было «щелчком», побудившим сделать то, что он сделал. Может, всё обострилось на фоне заболевания или на фоне детской травмы. Что-то его подвигло на это. Пусть теперь специалисты занимаются этим случаем.
И у нас среди школьников есть дети разные, у них разные мысли и чувства. Почему мы поколение теряем? Потому что они у нас в интернете общаются. В реальности не общаются. Мне иногда кажется, что мы к чему-то страшному идём, когда друг другу пишем из соседней комнаты. А представьте – если вдруг сломается интернет? Как мы будем жить без него? Мы меняемся семимильными шагами, нам становится сложно понять друг друга. Мы живём в огромном потоке информации. Дети, не имея навыков контроля, не могут справиться с этим потоком. А кто знает, что именно из всей этой лавины информации они возьмут себе?
Родителям здесь важно не ослаблять контроль. Всегда держать руку на пульсе. 24 часа в сутки. Семь дней в неделю. Надо общаться с детьми, надо обязательно что-то делать вместе. Пусть у вас какие-то домашние дела будут недоделаны, зато вы спросите у ребёнка искренне, как у него дела. И не бросайтесь сразу с критикой на то, что говорит ваш ребёнок. Подумайте, как правильно реагировать. Объясняйте, что такое хорошо и что такое плохо. Не думайте, что чем громче вы рявкнете, тем лучше ребёнок что-то поймёт. Придерживайтесь здорового образа жизни, отдайте ребёнка в секцию или творческую студию, пусть он выберет себе занятие по душе. И, главное, помните – каким есть и будет ваш ребёнок, целиком и полностью зависит только от вас.
